Исповедь защитника Мариполя: самое важное – сохранить разум. Я снова учусь жить
Завершение великой истории: наш герой возвращается домой во время обмена пленными, даже в Чернигове ему казалось, что он только грезит.
Это последняя часть великой истории украинского героя, защитника Мариуполя, попавшего в плен и прошедшего семь кругов ада на оккупированных территориях и в разных регионах России. С каждым этапом пытки и издевательства становились все более жесткими. Однако, по мнению Информатора, главное в этой истории – как оставаться человеком, когда условия вокруг бесчеловечны. Этот текст из пяти частей можно считать практическим руководством по человечности.
Полная история защитника Мариуполя, который попал в российский плен
Исповедь защитника Мариполя: самое важное – сохранить разум. Я снова учусь жить
Завершение великой истории: наш герой возвращается домой во время обмена пленными, даже в Чернигове ему казалось, что он только грезит.
Конец истории счастлив. Наш герой вернулся домой во время очередного обмена пленными. Но сам он не чувствует, что все завершилось, потому что никогда не воспринимал пережитое только как личный опыт. Теперь он снова учится жить. И говорит:
«Вместе с собратьями работаем над тем, чтобы мир знал, что среди нас есть те, кто каждый день ждет возвращения своих родных. Что в российских тюрьмах пытают, мучают и убивают наших защитников прямо сейчас».
Пытки недвижимостью, молчанием и музыкой
В камере мы должны были стоять без движения по 16 часов подряд – с подъема до отбоя. В камерах на полу мелом или краской была начертана линия, и мы должны были стоять на определенном для каждого месте. Во время этого стояния мы не имели права двигаться. Через неделю-две от такого стояния у заключенных начинали пухнуть ноги, они становились огромными, как у слона. Потом ноги покрывались маленькими прыщиками, потом эти прыщики превращались в водянки, они сверкали, лопались, и после этого ноги начинали гнить.
Следует указать, что с целью ухудшения нашего пребывания вертухаи каждый день открывали окна в камере, которые нельзя было так просто закрыть. Требовалось специальное устройство. Рука через решетку не пролезала.
Учитывая, что на Урале в сентябре люди ходят в теплых куртках, от холода и стояния без движения у тебя синее тело и щелкают зубы. Это отдельный вид пытки.
Контроль за тем, чтобы мы не двигались, был автоматизирован. В помещении слева и справа стояли видеокамеры с датчиками движения. Так что дежурному даже не нужно смотреть на экран. Он просто получает сигнал и передает дежурному, что в той или иной камере зафиксировано движение. Если это происходит, постовой открывает кормушку и спрашивает, кто именно пошевелился. Если никто не признается, он вытаскивает для избиения случайного человека.
Пошевелившихся били по рукам и голове пачкой металлических ложек, ключом, палкой. От ударов такой импровизированной булавы на голове оставались огромные шишки, а если били по рукам, еще несколько дней не удавалось держать ложку в руках. Также в камере было запрещено разговаривать, за это тоже жестоко избивали. Поэтому фактически пленники не говорили вообще.
Ночью тебе запрещено вставать с кровати, чтобы сходить в туалет или попить воды – и это еще та пытка. Тебя зафиксирует камера, а через несколько минут будет наказание. Очень тяжело терпеть до утра, ведь в камере холодно и потому, что ты всегда болен, часто посещаешь туалет.
Отдельный вид пыток – музыка. В камере был динамик размером с лист А4. На полную громкость все время играли по кругу 54 песни. Они мне даже снились. По ним мы отмеряли время, ведь окно было заклеено пленкой, так что ты знал, что сейчас вечер, только когда оно становилось темного цвета.
Следует вспомнить женщин, которые держались лучше мужчин. Их мужество и стойкость вдохновляло и давало сил.
Ты слышишь голос замученной девушки в коридоре, которая отказывается принимать пищу, потому что не соглашается с бесчеловечными условиями содержания и издевательств. Голос женщины, которую травят вертухаи с собаками, спецназом…
И ты понимаешь – что наш народ несокрушимый! Здоровые и сытые ублюдки издевались над женщинами, которые держались своим убеждением и не изменили своей стране.
Разведчик, ставший примером для всех
Лично для меня, еще одним примером самодисциплины, устойчивой патриотической позиции был военнослужащий разведывательной роты Морской пехоты, который, несмотря на сильный голод, отдавал свою часть ижи другому военнослужащему – тот нуждался в помощи. Этот человек понимал, что, жертвуя свою пищу другому, он одновременно поддерживает всех.
Охранники во время издевательств протягивали резиновую дубинку и предлагали ее целовать в обмен на прекращение издевательств. Этот военнослужащий сразу заявил в камере: "не дай Бог, кто поцелует ту дубинку, я вас лично в камере убью".
В тех условиях ты понимаешь, что как ты будешь держаться – так будут держаться другие. Ты задаешь темп, должен давать пример. Но представьте, ты находишься в камере, и слышишь, как в другой камере по одному избивают людей, потом избиение начинается в камере поближе, потом в соседней камере. И ты понимаешь, что скоро откроется дверь и твоей камеры тоже. Ты слушаешь, как люди кричат, воют – и это все ближе и ближе. И так каждое утро.
Даже в таких условиях этот парень держался достойно и стойко. И это давало силы держаться нам всем.
Домой!
Возможно, это мистика, но где-то за 3 – 4 месяца до обмена, я попадал в камеры, где находились некоторые пленные родом из той же области, что и я. А в советских книгах, которые нам давали – их, кстати, мог читать только очередной вслух другим только час в день – тоже упоминались родные края. Вроде бы «маячки», что скоро домой.
День обмена запомнился на всю жизнь. Ночью открылась дверь камеры, мне приказали брать матрас и кружку и выходить.
Когда тебя ведут изогнутым раком в резиновых тапочках по колено в снегу под свет прожекторов и лаем собак, ты ожидаешь очередного этапа. Новое место содержания и новые издевательства – новую «приемку»...
Даже когда меня привезли на Украинскую границу, я не верил в обмен. Ибо было много случаев, когда обмены срывались, пленников избивали и возвращали в какое-то другое место лишения свободы.
Едешь в автобусе и думаешь, что это сон. Сейчас откроешь глаза – и увидишь лампочку и потолок камеры, а щеки и нос станут холодными. Я постоянно себя щипал за руки. А когда увидел ночной Чернигов, хотел максимально впитать себя, как губка, увиденное.
Первые пять дней я не спал вообще. Затем месяц я находился в эйфории. Следующие два месяца, напротив, у меня была сильная депрессия. Мне стало казаться, что жизнь - это такой же плен, только с большими рамками свободы.
Сначала трудно было контролировать прием пищи. Я заставлял себя жестко контролировать – говорить себе, что теперь еды достаточно, и я должен держать себя в руках.
Первые недели я набивал карманы хлебом и печеньем. А еще постоянно хотел со всеми пообщаться, встретиться.
Оттого, что я стоял по 16 часов подряд, ноги фактически атрофировались. Было очень тяжело ходить.
При этом я простоял шесть месяцев, а наши ребята продолжают так стоять в застенках и сегодня. Мне было тяжело находиться в комнате, потому что она напоминала мне камеру. У меня слились от счастья, когда я находился в лесу, смотрел в небо.
Я снова учился пользоваться телефоном, учился переходить дорогу. Было очень трудно вернуться на свободу, имея трехлетнюю пропасть за спиной.
Некоторое время все процессы я продолжал измерять тюремно-выживательским опытом – продолжал считать объем хлеба, размер порций, контролировал сон, постель, поведение. Однажды во время визита в стоматологическую клинику я пошел чистить зубы – и задумался, что одноразовая щетка лучше, чем та, которой я пользовался круглый год в плену. Я положил в карман две щетки, и понял, что в этом нет нужды, ведь я дома.
Характер стал взрывной – это тоже приходится контролировать. Некоторое время я пытался пить успокоительные, но в конце концов отказался, потому что они делали меня апатичным.
Такое состояние типично для освобожденных из плена. Чтобы восстановиться, нужно время. Впрочем, связи сшьют, ребра срастутся, зубы можно восстановить. Самое важное – сохранить разум. Я снова учусь жить.
Вместе с собратьями мы работаем над тем, чтобы мир знал, что среди нас есть те, кто каждый день ждет возвращения своих родных. Что в российских тюрьмах пытают, мучают и убивают наших защитников прямо сейчас.
Поэтому я хотел бы, чтобы пережитое, которым я поделился, не воспринималось как мое личное. Это реалии тех, кто находится в плену и служит напоминанием о том, что с нашими людьми происходит прямо сейчас.
Следите за нами в Telegram
Сейчас читают на Информаторе
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
- Россия вышла из конвенции о запрете пыток: Путин подписал закон
- Мошенники обещают помощь семьям пленных и воруют последние деньги: в правительстве дали важные советы
- РФ хочет построить на Азовстале мощный военный объект: его подсоединят к Запорожской АЭС
- Протесты – только для дестабилизации: омбудсмен Лубинец обратился с оговоркой к родственникам военнопленных
- На Запорожском направлении Россия готовится к наступлению: оккупанты перебрасывают технику
