Мать защитника «Азовстали» проехала более 20 блокпостов на пути из Мариуполя, везя в своей сумке награды сына. Интервью

Анна – коренная жительница Мариуполя. Она прожила в городе 50 мирных и спокойных лет, из которых 32 года проработала в одном цехе на заводе Ильича. Анна вырастила двух сыновей. Старший Максим вступил в полк «Азов» ещё в 2014 году, когда военнослужащие россии подошли к Широкиному.

В марте 2022 года женщине пришлось покинуть родной город – ситуация становилась хуже с каждым днём. Отсутствие удобств: тепла, воды, света — можно терпеть, без связи — тяжело, но также терпимо, а вот постоянные бомбардировки, гул авиации, разрывающиеся снаряды, ракеты — это было невыносимо. Анна знала, что ей нужно заботиться о своей матери и младшем сыне.

История эвакуации Анны и её семьи из оккупированного Мариуполя читайте в авторском материале Информатора.

Семья пыталась выехать из Мариуполя трижды

«Впервые это было в начале марта, бои были уже на подступах к городу. Все три доступных выезда из Мариуполя были уже заблокированы российскими войсками. Везде рвались мины, стреляли, мы на один выезд, на другой и вернулись домой. Второй раз мы пытались выехать 14 марта. В городе формировались колонны из мирных жителей, которые имели целые машины. Мы пытались выехать через Мелекино. Если час-полтора не было обстрелов, люди сразу пытались прорваться. Кому-то удавалось, кто-то оставался. Нам не удалось, и мы вернулись», – вспоминает Анна.

Дом и двор, где жила семья

С каждым днём ​​жить в городе становилось всё труднее. Ночью спать не удавалось – мороз до - 14 градусов, выпал снег, отопления нет, днем ​​люди выходили греться на солнышке. Готовили еду на кострах. Недалеко от дома Анны был источник, в котором младший сын набирал воду.

«Однажды я пошла с сыном за водой и вижу, лежат баллоны, а людей вокруг нет. Такого не могло быть, что они ничейные. Мы подошли поближе и увидели лужи крови. Днём за водой ходить нельзя — постоянные обстрелы, только утром», — делится женщина.

Кассетные снаряды пробили крышу дома Анны, когда все ещё спали

«Когда уже к нам во двор прилетели кассетные снаряды из самолётов, пробило крыши, выбило окна — хорошо, что они упали со стороны нежилых помещений (кухни, коридора). Мы были внутри, это произошло в 6-7 утра. Мы поняли, что нужно уезжать. Ночью обстрел был очень близок к нам, падали мины, эти кружившие самолёты, звуки от взрывов тяжёлых бомб, — было очень страшно. После одной такой бессонной ночи мы выгнали машину в 6 утра, загрузили в течение 10 минут в неё, что смогли, и уехали. Мы выехали через Мелекино – Урзуф в Бердянск. Там уже были русские. На въезде уже стоял блокпост. Мы с мамой не ходили, а сын унёс наши паспорта, они заносили куда-то наши данные, ходили и смотрели машины. Но к нам не придирались, у нас была овчарка. Сына заставляли раздеваться, проверяли татуировки. Ещё не было такого тотального обзора. Мы уехали ещё до того, как появились фильтрационные пункты», – рассказывает Анна.

«Уехали чудом — награды в сумке, 15 литров бензина, сын получил права 12 февраля»

Стоя в колонне уже перед Васильевкой, проехав более 15 блокпостов на пути из Мариуполя, семья нашла документы старшего сына в машине – пропуск на въезд в «Азов», ксерокопию всех документов, удостоверение.

«Мы даже внимания не обращали, это же машина Максима! А когда стояли в колонне, было время, стали оглядываться и нашли. Если бы их нашли россияне, мы оттуда не уехали бы. Нас бы там положили. Спрятали документы туда, куда не полезут. Меня и бабушку не осматривали, а вот нашу молодёжь заставили снова раздеваться, проверяли татуировки. Порылись в чемодане, к счастью в Настином (ред.: с семьей уезжала знакомая девушка). В моей сумке я вывозила подлинники документов Максима и его боевые награды», — вспоминает женщина.

Награды Максима – это гордость семьи. Среди наград у Максима: нагрудные знаки «За отличия в службе» и «Ветеран войны», две медали «За освобождение Мариуполя» и памятный знак полка «Азов».

«Я не смогла оставить их там. Награды я замотала в кучу пакетиков, потом скотчем, потом замотала в вещи и положила на дно своей сумки. Сумка стояла в багажнике. А у нас в машине, чтобы добраться до багажника, нужно было откидывать задние сиденья. А задние сиденья были завалены. Бабушка там сидела, и только приближались к очередному блокпосту, бабушка куталась и начинала кашлять. Опять-таки собака в машине. Наверное, у нас очень сильный ангел-хранитель», — со слезами на глазах рассказывает Анна.

«Раньше у русских не было сведений, сейчас мы бы уже так не уехали»

«Максим борется с россией ещё с 2014 года. Он пришёл и сказал: мама я уйду, я должен защитить свой город, я иначе не могу. Конечно, иди, сынок, сказала я, что бы ни случилось, я буду гордиться тобой. И я им горжусь. Я очень переживаю за него, волнуюсь, молюсь постоянно за его здоровье и благополучие. Приходят известия, что всё хорошо. Конечно, он никогда мне не скажет правду, он не будет меня огорчать, потому что он всегда старался оберегать меня от этого. Ещё до войны я спрашивала, он говорил: мам, оно тебе не нужно, всё хорошо. Знаем от других, что ребята голодают. Им, взрослым мужчинам, дают очень малые порции. Упало давление к темноте в глазах. Они находятся в Оленовке. Я не знаю, чем я могу помочь ему. От меня нужно только ждать и верить», – говорит женщина.

Анна уверена, что после таких обстрелов и постоянных бомбардировок ребята не надеялись выйти из «Азовстали».

«На тот момент у них был приказ один — держаться и оттягивать на себя войска. Что они сделали с доблестью. Если бы они не продержались 3 месяца, оттягивая большую группировку и технику, не устояло бы Запорожье и тот же Киев. В Мариуполе был маленький гарнизон. На полумиллионный город, у нас военных было может 3 тысячи человек. Естественно, россияне хотели выбить их с завода любыми путями. Дети не надеялись выйти. Возможно, когда пришла команда сложить оружие, у них появилась надежда, что они вернутся в Украину», — комментирует Анна.

18 февраля Максим попросил хорошую знакомую позаботиться о его семье

Наташа – волонтёрка патронатной службы полка «Азов» ещё с 2014 года. Родом она из Запорожья, а в 2015 году переехала в Мариуполь, стала работать пресс-секретаркой «Национального корпуса», возглавила донецкую ячейку. За годы жизни и работы там у Наташи появилось много друзей – среди них Максим.

«17-18 февраля он написал мне очень странное сообщение, которое меня испугало. «Привет! Как ты там? Приютишь, если что, маму с бабушкой?» Чтобы Максим о чём-нибудь попросил, это случалось крайне редко. Он вообще не паникёр, он очень спокойный, уравновешенный человек. Затем началась полномасштабная война. Для мариупольцев в начале это показалось самым обычным делом. Это то, что сейчас чувствуют запорожцы — где-то бахнуло, окна немного задрожали, в небе какая-то вспышка — мариупольцы к этому привыкли. Я написала Максимовой маме, они не захотели ехать. Она написала: мы будем дома, поближе к Максу. В марте уже исчезла связь и как раз началось активное наступление на Мариуполь. Тогда уже исчезло отопление, вода, разбомбили пожарные части. Максим писал мне, что горят многоэтажки, их никто не гасит, трупы в машинах. Я думала, «Какой ужас», – делится девушка.

«В какой-то момент он удалил всю нашу переписку за 7 лет, чистил чаты, насколько я поняла. Я прорыдала всю ночь. Я думала, что это такое прощание. Потом им привезли старлинки, он стал выходить на связь, писал свои мысли и переживания. Потом погибли наши друзья… В какой-то момент список погибших моих знакомых среди мариупольского «Азова» стал равняться списку живых. А сейчас я даже не знаю. Может, погибших больше. У нас нет нормальных списков погибших пленных. Россия делает всё очень медленно. Получить любую информацию очень тяжело. Мы надеемся, что международная огласка не даст ситуации затихнуть, может, при содействии Красного Креста, я даже не знаю кого, россия сделает нормальные списки погибших, пленных, что для последних будут нормальные условия, смогут выходить на связь с родными. За Женевской конвенцией пленники имеют право дважды в неделю выходить на связь с родными», – рассказывает Наташа.

Последний раз Максим выходил на связь 17 мая. Сказал семье: нужно ждать. Из открытых источников родные знают, что он был в списках вывезенных из «Азовстали».

«Для меня сейчас важно помочь его маме, бабушке. Чтобы они здесь имели более или менее нормальную жизнь. Могли купить продукты, сходить к врачу. Это всё, что я могу сейчас сделать для Макса. Мы звоним на горячие линии, заполняем заявления, просим помощи. Я даже не знаю, что эти люди ощущают. Родные — кто-то в плену, кто-то погиб, кто-то тяжело ранен в Новоазовске. Дома нет, а если и есть, то возвращаться туда нельзя. И мы не знаем, живы ли оставшиеся», — комментирует волонтёр.

По словам Наташи, семья азовцев очень крепкая, все пытаются помочь друг другу. Мы также хотим помочь семье и размещаем номер карты:

4149609014209276 – волонтёрка «Азова» Наталья Максимовна Соловьева.

Если у вас будет желание и возможность помочь семье – это необходимо.

Семья верит в победу Украины в этой войне и скорейшее освобождение сына из плена.

«Я надеюсь вернуться в Мариуполь, как только его освободят. Я не буду ждать окончания войны. Я уеду сразу. Воду найдём в источниках, дрова будем искать. Мы хотим домой. Мы хотим начать восстанавливать свой город», – заявляет Анна.