РФ глазами США: как россияне пытались строить демократию, но вернулись к самодержавию

Профессор Стэнфордского университета Майкл Макфол – кадровый дипломат и бывший посол США в Российской Федерации. Именно Майкла Макфола называют одним из ведущих американских специалистов по России и Восточной Европе. 2 декабря 2021 года Майкл опубликовал текст посвященный тридцатилетию распада СССР.

В нём учёный, опираясь на разные научные политологические концепции, историю и личные наблюдения, описывает путь СССР и России от попытки построения демократии до скатывания в беспросветную автократию. 

Информатор перевел и адаптировал для украинского читателя развёрнутый материал Макфола, так как понимание мотивов и логики принятия решений российскими властями необходимо для качественной оценки угроз национальной безопасности Украины. Это лонгрид, поэтому усаживайтесь поудобнее.

Люди и институции: что развалило СССР 

В своей статье, академик Макфол объясняет, что причинами перехода России от автократии к демократии и обратно к самодержавию стали как устоявшаяся структура госуправления, так и отдельные политические фигуры. Кроме того, учёный справедливо отмечает, что России 30 лет назад пришлось очень нелегко. РФ вынужденно проводила демократические и рыночные реформы и одновременно пыталась справляться с распадом Советского союза. И всё же, по мнению Макфола, именно персоналии сыграли решающую роль в том, что на мировой карте появилось 15 новых стран. 

«Именно Михаил Горбачёв, а не ослабление государственных институтов или неэффективная командная экономика, спровоцировал смену режима в Советском Союзе. Вслед за Горбачёвым Борис Ельцин принимал решения, которые подорвали демократическую консолидацию и в некоторой степени проложили путь к возрождению самодержавия в будущем. Самым заметным из этих решений было то, что Ельцин назвал своим преемником Владимира Путина. Хотя формирование русских обусловлено историческим наследием, неизменными культурными нормами или статичными институциями, народ не остается в ловушке этих предписаний навсегда. Если одни россияне в прошлом принимали решения, которые приводили к автократии, другие в будущем могли бы сделать выбор, порождающий демократию», – отмечает профессор.

Дипломат вспоминает, как начиналась борьба россиян за демократию 30 лет назад. Так, 19 августа 1991 года, сторонники демократических преобразований окружили советский парламент и другие здания в Москве и Санкт-Петербурге, чтобы остановить государственный переворот (самопровозглашённый ГКЧП незаконно отстранил от власти Михаила Горбачёва для сохранения СССР – ред.).

К слову, редкий украинский читатель вспомнит (поверит), что 21 августа десятки тысяч невооружённых мирных жителей предотвратили попытку узурпации власти, которую организовали советские правительственные чиновники. Для любого сторонника демократии в самой России и за её тогда победа демократов над советскими автократами была поистине эйфорической моментом. 2 сентября 1991 Time’s вышел с обложкой: «Русская революция: конец крепостного права. Тысяча лет автократии уничтожена». В декабре распался Советский Союз, его пятнадцать республик стали независимыми странами, а Россия стала демократической впервые с 1917 года – а может быть, впервые в истории.

Но уже 30 лет спустя учёные спорят о степени установившейся диктатуры, и сегодня никто не классифицирует Россию как демократическую страну. Что же случилось?

Переход от тоталитарного правления к демократии

До распада в 1991 году, СССР при Коммунистической партии Советского Союза (КПСС), был самым долгоживущим однопартийным государством в мире (сейчас похожий путь реализует Китай). Изначально западные аналитики пытались понять, как единая правительственная система может одновременно контролировать имущество, цены и население в самой большой стране мира. Затем, когда советский тоталитарный коммунизм укоренился, аналитики переключились на объяснение его стабильности. А после Второй мировой войны учёные и вовсе сосредоточились на том, чтобы понять, при каких условиях возможна устойчивость системы в стране, где действуют столь драконовские инструменты репрессий КПСС. Некоторые западные политологи даже всерьез задумывались о, возможно, более эффективной советской системе защиты социальных интересов населения в сравнении с капиталистической демократией. А сравнительное исследование показало, что однопартийная система вообще самая прочная форма автократии в условиях биполярного мира эпохи холодной войны. В советологии доминировало объяснение равновесия, а не изменений. Однако некоторые учёные выделяли и признаки упадка режима.

Макфол отмечает, что несмотря на все пороки безжалостной тоталитарной диктатуры, советский режим смог преобразовать аграрное общество в индустриальное. Однако по мнению академика, эта социально-экономическая трансформация начала тормозиться в 1970-х и 1980-х годах, так как Генсек КПСС Леонид Брежнев сосредоточился на экспансии и игнорировал внутренние реформы (этот период часто называют застоем или стагнацией). Да и те инструменты, которые помогли превратить крестьян в рабочих, уже не сработали при трансформации рабочих (или их детей) в компьютерных программистов, поставщиков услуг или постиндустриальных новаторов. Когда социальная и экономическая модернизация опережает политические и институциональные изменения, иногда случаются революции. Однако вопреки нарастающему недовольству в 1985 году Михаил Горбачёв стал генеральным секретарем. 

«К сожалению, плохо функционирующие диктатуры могут выживать длительное время, особенно если они могут финансировать себя за счет экспорта нефти, газа и полезных ископаемых», – пишет Макфол. 

По мнению Макфола, именно глава государства Михаил Горбачёв стал причиной краха СССР. Советская Коммунистическая партия со своим лидером не пошли по пути Китая. Горбачёв выбрал экономические и политические реформы, чем высвободил силы, которые вышли из-под его контроля и по сути привели к зарождающейся демократии, экономическому беспорядку и краху государства. С одной стороны, Горбачёв и его советники правильно диагностировали экономическое недомогание страны. С другой стороны, они неправильно подобрали методы борьбы с недомоганием. Подход Горбачёва был «очень советским» – заставить людей работать больше и быстрее. Одна из его первых политик даже называлась «ускорением»; другая – антиалкогольной кампанией, направленной на повышение производительности. Когда эти поэтапные реформы не принесли значительных результатов, Горбачёв взялся за более амбициозную, хотя и нечетко сформулированную концепцию – «перестройку». Среди последовавших за этим ограниченных рыночных реформ были новые законы о кооперативах, которые позволили людям иметь собственный маленький бизнес, но при этом были введены жёсткие бюджетные ограничения на деятельность предприятий.

Горбачёв был амбициозен и нетерпелив. Сначала он произвел чистку в КПСС, хотел превратить партию в более лояльный орган, поддерживающий его планы. Когда это не удалось, он попытался уполномочить «советы» (республиканские, областные и городские парламенты) возглавить реформы. Он призвал к выборам в Совет народных депутатов в конце марта 1989 года, а годом позже – к новым выборам на всех более низких уровнях (к слову, избранные депутаты Рады УССР оставались при власти и в независимой Украине – ред.). В марте 1990 года Горбачёв учредил пост президента СССР, который затем занял, чтобы дополнить свою роль Генерального секретаря КПСС. Традиционное слияние партии и государства, характерное для коммунистических режимов, теперь распалось. Параллельно Горбачёв допустил «гласность» (открытость) в прессе и больше активно не давил на организации гражданского общества, которые разрастались на фоне азарта конкурентных выборов.

После выборов 1989 года советский парламент из подконтрольного органа для утверждения партийных решений превратился в совещательный. Во многом это произошло потому, что места в Совете получили антикоммунистические силы, в которые вошли националисты из «нерусских республик» и антисоветские лидеры из РСФСР. Среди последних был Борис Ельцин, бывший член Политбюро и секретарь Московского горкома, находившийся в маргинальном положении. Критикуя власть, Ельцин возобновил свою ослабевшую политическую карьеру, получил место в парламенте, разгромив своих консервативных (коммунистических) оппонентов. К этому времени поддержка реформ Горбачёва уже пошла на убыль: одни думали, что он зашёл слишком далеко; другие, что он двигался недостаточно быстро. В то же время смесь из свободных СМИ, мобилизованного гражданского общества и конкурентных выборов привела к политике деколонизации во многих нерусских республиках.

Таким образом, ситуация в стране во время выборов 1990 года радикально отличалась от всего, что было годом ранее. И этого не ожидали лидеры КПСС. В республиках Балтии, Грузии и Украине антисоветские националистические движения набрали большинство. И этот факт страны потом использовали, настаивая на большей автономии от Москвы. И у них были союзники в России, так как свободная коалиция – «Демократическая Россия» – получила достаточно мест в Думе, чтобы затем избрать Ельцина председателем. 12 июня 1990 года этот законодательный орган проголосовал за суверенитет России от Советского Союза, начав борьбу за власть между правительством СССР, правительством РСФСР и правительствами нескольких других республик. Эта борьба закончилась только после неудавшегося переворота в августе 1991 года.

Решение Горбачёва провести выборы в Советы в 1989 и 1990 годах случайно усилило его политических оппонентов, особенно тех, кто стремился к независимости. Но в итоге именно консервативные критики Горбачёва, а не демократические недоброжелатели, выступили против него, поместив президента под домашний арест и объявив чрезвычайное положение в августе 1991 года. Они надеялись сохранить Советский Союз, но вместо этого ускорили крах СССР.

Провал демократической консолидации

В июне 1991 года Борис Ельцин стал первым президентом России, набрав 58,6 % голосов избирателей в первом туре. Он буквально разгромил последнего председателя Совета министров СССР Николая Рыжкова и четырех других кандидатов. В парламенте РСФСР у Ельцина также было большинство из его союзников. Таким образом, к январю 1992 года Ельцин и его советники сосредоточились на крупных рыночных реформ, от которых Горбачёв отказался – либерализация, макроэкономическая стабилизация и приватизация.

По состоянию на декабрь 1991 года, когда Ельцин встретился с лидерами Украины и Беларуси по вопросу о роспуске СССР, советская экономика уже в течение многих лет находилась в свободном падении. Падение сопровождалось огромной инфляцией, нехваткой продовольственных карточек, огромным дефицитом и сокращающимися резервами. Распад Советского Союза вызвал и новые проблемы. После распада все посткоммунистические страны пережили экономический спад, так как перешли к рыночной системе экономики. Но в России ситуация была значительно хуже. Некоторые даже предлагали переходную диктатуру, чтобы вывести страну из неизбежной экономической депрессии с последующим демократическим восстановлением после того, как экономика начнет расти.

Помимо экономических проблем, в некоторых автономных республиках России, особенно в Чечне и Татарстане, произошел взрывной рост этнической мобилизации. Распад Советского Союза также обескуражил десятки миллионов этнических русских. Более того, Ельцин и его команда не могли извлечь выгоду из институционального наследия, традиций или внешних факторов, которые поддерживали демократические преобразования в других республиках, таких как: предыдущий опыт демократии, этническая однородность, соглашение о демаркации государственных границ. Трудно представить себе более сложную отправную точку, чем та, с которой столкнулся Борис Ельцин, когда он одновременно занялся тройным преобразованием империи в национальное государство, диктатуры в демократию, и командной экономики в капитализм. Даже самый блестящий реформатор, которым Ельцин определенно не был, не смог бы добиться успеха в этих обстоятельствах.

В 1992 году Ельцин попытался изменить последовательность: сначала экономические реформы, затем политические. Он нанял молодую команду экономистов, ориентированных на рынок, во главе с Егором Гайдаром. К сожалению, всё, что делала эта команда, впоследствии начало называться шоковой терапией. Всё хотели сделать быстро, дабы ускорить изменения и уменьшить экономический спад. Это сработало в Польше и, в меньшей степени, в других посткоммунистических странах. Но, как утверждает Макфол, в России «шоковая терапия» была имитацией. 

Чтобы успокоить консервативных критиков его экономических реформ, Ельцин заменил Гайдара Виктором Черномырдиным, аппаратчиком советских времен и бывшим главой Газпрома. Но частичные реформы Черномырдина еще больше ухудшили экономику и усилили поляризацию между «демократами» и «коммунистами». Чтобы выйти из этого тупика, критики Ельцина стремились принять новую конституцию, которая радикально ослабила бы президентскую власть. Но прежде чем её смогли проголосовать, Ельцин распустил Думу в сентябре 1993 года. Это решение вызвало новое противостояние вокруг парламента. 3 октября защитники Думы захватили мэрию и национальный телеканал. Ельцин нанёс ответный удар, позволив российским танкам атаковать Думу, а спецназу – штурмовать здание парламента. Около 150 человек погибли, еще сотни получили ранения. Первый постсоветский эксперимент России с демократическим правлением закончился пламенем. Некоторые утверждают, что он так и не восстановился.

После кризиса Ельцин призвал к парламентским выборам всего два месяца спустя, в декабре 1993 года, и предложил новую, усиливающую полномочия президента, конституцию, которую впоследствии ратифицировали на референдуме. На парламентских выборах, которые оценивались как относительно свободные и справедливые, коммунисты и их товарищи-аграрии преуспели, но наибольшее количество голосов набрала националистическая Либерально-демократическая партия России (ЛДПР Владимира Жириновского – ред.) – четверть голосов по партийным спискам. Баланс сил между либеральными реформаторами и их критиками в новом парламенте стал относительно равным.

В 1996 году Ельцин победил кандидата от коммунистов Геннадия Зюганова во втором туре президентских выборов, омрачённых заслуживающими доверия утверждениями о незначительном мошенничестве. И хотя ресурсы предвыборной кампании Ельцина – национальные телеканалы, олигархические деньги и административное давление – превосходили ресурсы его оппонента, интрига сохранялась до дня выборов. А это говорит о том, что в России начала проявляться избирательная демократия.

Ельцин выиграл второй срок, но его здоровье быстро ухудшалось. В следующем году поиски преемника шли полным ходом. Когда Ельцин объявил о назначении нового реформистского правительства, он повысил до первого вице-премьера своего наследника, губернатора Нижнего Новгорода Бориса Немцова. Все восприняли переход Немцова к федеральному правительству как его следующий шаг на пути к президентским выборам в 2000 году.

Но снова вмешалась экономика. Глобальный финансовый кризис обрушился на хрупкую экономику России в августе 1998 года, вынудив правительство отказаться от долгов, девальвировать рубль и обратиться за помощью к Международному валютному фонду (МВФ). Международные факторы оказали негативное влияние на демократию в России. Чтобы успокоить коммунистов и их союзников в парламенте, Ельцин назначил премьер-министром бывшего министра иностранных дел Евгения Примакова, что фактически положило конец перспективам Немцова сменить Ельцина.

По иронии судьбы Примаков был вынужден придерживаться рыночной политики и сотрудничать с МВФ; у него не было выбора, поскольку его правительство было разорено. Однако ближайшее окружение Ельцина опасалось восстановления коммунизма при Примакове. Поэтому они разработали новый план преемственности и убедили Ельцина назначить Владимира Путина премьер-министром, а также создать новую политическую партию «Единство» для участия в парламентских выборах в декабре 1999 года. После поражения партии Примакова в 1999 году, его уговорили не баллотироваться в президенты в 2000 году.

31 декабря 1999 г. больной Ельцин ушёл в отставку и назначил Путина ( на тот момент главу ФСБ – ред.) исполняющим обязанности президента, что привело к переносу выборов на март 2000 года, а это, в свою очередь, благоприятствовало электоральным перспективам действующего и.о. президента. В пользу Путина сыграла и вторая чеченская война, начавшаяся в середине 1999 года и ставшая очень популярной после того, как в сентябре чеченские террористы якобы атаковали несколько гражданских объектов. В результате Путин легко выиграл выборы 2000 года. На тот момент хрупкая политическая система России всё ещё соответствовала минимальному определению избирательной демократии.

Ельцинские рыночные реформы – многие из которых первоначально были продолжены Путиным – создали необходимые условия для будущего процветания. И хотя Ельцину не удалось углубить или консолидировать демократию, в конце его пребывания в должности прошли свободные, справедливые и конкурентные выборы в парламент и на пост президента. Тогда существовала свободная пресса, сформировалось множество политических партий, выросло гражданское общество и степень федерализма сохранилась.

В то же время Ельцин принял решения, которые подорвали демократическую консолидацию и в некоторой степени проложили путь к возрождению самодержавия. Создание суперпрезидентской Конституции Ельциным позволило Путину свернуть демократию в стране. 

Второй критической ошибкой Ельцина была так называемая программа займов в обмен на акции. Чтобы собрать ресурсы для переизбрания в 1996 году, Ельцин и его правительство взяли финансовую поддержку – «ссуды» – у самых богатых олигархов России в обмен на доли в прибыльных компаниях. 

Но Макфол считает, что эта схема была не нужна, ведь олигархи сами опасались восстановления коммунизма. Сделав их богаче с помощью этой инсайдерской схемы, Ельцин запятнал легитимность приватизации, дискредитировал всю свою программу рыночных реформ и подорвал поддержку демократии в целом, поскольку многие россияне считали новую систему правления синонимом коррупции.

Третья ошибка Ельцина, по мнению Макфола, – неспособность распустить КГБ. Сохраняя этот центральный орган репрессий советской эпохи практически нетронутым, Ельцин передал Путину, бывшему сотруднику КГБ, мощный инструмент для восстановления диктатуры после 2000 года.

Наконец, самым важным просчетом Ельцина было назначение Путина своим преемником. В то время о Путине ничего не знали; не было широкой поддержки ни его политическим или экономическим идеям, ни его методом правления. В августе 1999 года опросы общественного мнения показали, что о нём слышала лишь малая часть граждан России. У Ельцина были другие варианты, но он выбрал Путина или, по крайней мере, согласился с этим выбором - по многим оценкам, Ельцин к тому времени был физически или морально не способен принимать решения. Ближайшие к Ельцину олигархи в то время считали – как мы теперь знаем, ошибочно, – что Путин не будет стремиться к перераспределению их собственности. Но избрание Путина негативно отразилось не только на некоторых олигархических состояниях, оно стало губительным для российской демократии.

Восстановление самодержавия

После распада СССР многие бывшие офицеры КГБ отказались от своих обязательств по защите СССР и использовали свой уникальный доступ к информации для обогащения в новой капиталистической экономике России. Вернувшись из своей последней заграничной командировки, Путин пошел по тому же пути. Он работал на мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака, либерального реформатора, на якобы прибыльной должности, отвечая за иностранные деловые контакты. Когда Собчак проиграл переизбрание в 1996 году, Путину потребовалась новая работа. Вместо того, чтобы присоединиться к коммунистам или ЛДПР, он получил административную должность среднего звена в ельцинском Кремле. Он довольно быстро поднялся по карьерной лестнице и стал премьер-министром в 1999 году, а в 2000 году стал исполняющим обязанности президента. За это время он ни разу не высказал взглядов, отличающихся от ельцинских.

Фактически, в первые годы своего президентства Путин провел несколько крупных рыночных реформ и назначил нескольких министров с либеральными рыночными полномочиями. Во внешней политике он изначально придерживался западной ориентации, особенно после 11 сентября, когда глобальная война с терроризмом способствовала созданию общего дела с США.

Однако при этом Путин буквально господствовал в тех автономных политических институтах и организациях, которые могли ограничивать президентскую власть. Сначала он захватил контроль над национальными телевизионными сетями, понимая, что эти активы сыграли важную роль в обеспечении успеха на парламентских выборах 1999 года и президентских выборах 2000 года. По иронии судьбы, Борис Березовский, олигарх, решительно поддержавший выбор Ельциным Путина, бежал после из страны после избрания Путина и передачи Кремлю контроля над крупнейшей телекомпанией страны – ОРТ. Эмигрировал и бизнесмен Владимир Гусинский, потеряв в итоге телекомпанию НТВ и другие активы. Путин пошел на дальнейшее ослабление олигархической власти после ареста в 2003 году Михаила Ходорковского, самого богатого человека в России на то время, который финансировал политические партии и лиц, нелояльных Кремлю. К тому времени, когда Путин был переизбран в марте 2004 года, его власть была значительно более концентрированной, чем четыре года назад.

В первые годы правления Путина российская демократия получила ощутимый удар. Большинство ученых считали политическую систему диктатурой, хотя и с такими смягчающими прилагательными, как «избирательная», «конкурентная», «неконсолидированная» или «гибридная». Но Путин в 2000-х не полностью подавил всю политическую оппозицию и не ослабил все демократические институты, так как на тот момент Путин ещё был достаточно популярен, чтобы выиграть выборы. Источники его популярности, однако, не были полностью или даже большей частью его заслугой: болезненные половинчатые рыночные реформы 1990-х, наконец, начали стимулировать рост, который поддерживался в течение нескольких лет резким повышением мировых цен на нефть и газ. Мировые цены на энергоносители способствовали росту популярности Путина. По сути эти факторы сделали бы то же самое для популярности Немцова или любого другого российского лидера в нужном месте в нужное время в 2000 году. 

К 2008 году Путин чувствовал себя настолько контролирующим политическую ситуацию, что ушел с поста президента и позволил своему верному помощнику Дмитрию Медведеву занять этот пост. Сам Путин занял пост премьер-министра. Что касается демократии, то в годы Медведева (2008–2012 гг.) мало что изменилось. Медведев провел скромные реформы. Когда вспыхнули массовые демонстрации протеста против фальсификации парламентских выборов в декабре 2011 года, Медведев решил сотрудничать с оппозицией, а не репрессировать её.

Однако очередной мировой финансовый кризис 2008 года положил конец многим годам экономического роста в России и ослабил поддержку правительства. Три года спустя, в 2011 году, на Ближнем Востоке разразилась «арабская весна», свергнувшая одних диктаторов, бросив вызов другим и потребовав от международного сообщества реакции. Удивительно, но Медведев разделил позицию Запада и согласился воздержаться при голосовании по резолюциям Совета Безопасности ООН, разрешающим применение силы против режима ливийского диктатора Муаммара Каддафи. Путин публично не соглашался, полагая, что США организовали ближневосточные революции. По его мнению, так же было и в Сербии в 2000 году, Грузии в 2003 году и Украине в 2004 году. Возможно, Путин всегда планировал вернуться в качестве президента, но многие кремлевские эксперты считают, что решение Медведева встать на сторону президента США Барака Обамы в Ливии стало последней каплей и спустя несколько месяцев Путин начал свою избирательную кампанию.

Между объявлением своей заявки на третий президентский срок в сентябре 2011 года и победой в марте 2012 года Путин стал свидетелем самой крупной народной мобилизации против своего режима за всю историю. Возмущенные неопровержимыми доказательствами фальсификаций на парламентских выборах в декабре 2011 года, митингующие выдвинули свои требования. «Россия без Путина» стала популярным рефреном. В этот период люди имели большое значение; харизматические, продемократические лидеры сыграли решающую роль в мобилизации сопротивления, от ветеранов протестов, таких как Борис Немцов, до новых фигур, таких как участник кампании по борьбе с коррупцией Алексей Навальный (сейчас находится в тюрьме). В то время Немцов и его коллеги, особенно Навальный, провели сложные расследования, чтобы разоблачить масштабные коррупционные схемы, организованные Путиным и его соратниками. Немцов продолжал раскрывать факты коррупции вплоть до своего убийства в 2014 году. Даже из тюрьмы сегодня Навальный продолжает это делать. К примеру, в августе 2021 года он написал: «Путинские олигархи, те, кто возглавляет «государственные» компании и компании, которые формально являются частными, но чье процветание связано с группой Путина – не бизнесмены, а лидеры организованных преступных группировок».

Помимо коррупции и фальсификаций на выборах, новые социально-экономические силы способствовали разжиганию массовых демонстраций в 2011-2012 годах. Некоторые бывшие министры и связанные с Кремлём олигархи даже присоединились к этим демонстрациям.

После инаугурации Путин прекратил переговоры со своими оппонентами. Был принят новый закон, направленный на подавление гражданского общества, усиление контроля над россиянами с двойным гражданством и обозначение неправительственных организаций, получающих международные пожертвования, «иностранными агентами». Большинство западных фондов и организаций были вынуждены покинуть страну. Дума также приняла закон, который фактически запретил многие права и культурные символы ЛГБТ-сообщества, а также новый закон, ограничивающий мирные собрания и криминализующий участие в несанкционированных митингах.

Усиление репрессий не принесло большей поддержки. Популярность Путина по-прежнему была выше большинства конкурентов, но намного ниже, чем она была во время его первых двух президентских сроков. Но затем, в 2014 году, Путин аннексировал Крым и поддержал сепаратистов на востоке Украины. Действия объяснены как необходимые для борьбы с фашизмом и НАТО, а также для возвращения якобы украденного у России полуострова, который был передан УССР в 1954 году. Война Путина против Украины была популярной, отчасти из-за того, как её изображали в телеэфире, контролируемом Кремлем. Усиление народной поддержки в результате интервенции длилось достаточно долго, чтобы облегчить переизбрание Путина в 2018 году, хотя и в результате голосования, которое большинство независимых наблюдателей оценило как несвободное и несправедливое. Навальный пытался баллотироваться в президенты в 2018 году, но ему отказали в этом. К тому времени президентские сроки были увеличены с четырех до шести лет. Два года спустя, в начале 2020 года, Путин предложил и россияне ратифицировали поправки к конституции, которые еще больше укрепили исполнительную власть и позволили ему оставаться у власти до 2036 года.

И все же начало третьего десятилетия правления Путина оказалось для него наиболее репрессивным. В более ранние эпохи Путин и его советники делали вид, что практикуют демократию с определенными оговорками и преследовали конкретные оппозиционные организации и отдельных лиц. Сегодня они больше даже не притворяются и, кажется, мало боятся осуждения со стороны местных или международных критиков. Теперь власти России преследуют, арестовывают, запрещают или изгоняют из страны даже самых маргинальных своих оппонентов в гражданском обществе и средствах массовой информации.

В августе 2020 года приспешники Путина нагло отравили Навального нервно-паралитическим веществом «Новичок»; он выжил только благодаря медицинской эвакуации в Германию. Когда Навальный вернулся в Россию в январе 2021 года, он был немедленно арестован. Его обвинили в нарушении условно-досрочного освобождения, ведь Навальный улетел в Германию – без сознания, на системе жизнеобеспечения. В июне 2021 года Фонд Навального против коррупции был признан «экстремистской организацией» и вынужден был закрыться. Аффилированные с ним политические лидеры не могли участвовать в парламентских выборах. По данным независимой организации по мониторингу голосований «Голос», примерно 9 миллионов россиян теперь не имеют права баллотироваться на выборные должности в результате недавних изменений в избирательном законодательстве. Одного из ближайших сотрудников Навального, ведущего оппозиционного деятеля и юриста Любовь Соболь, заставили прекратить её избирательную кампанию, и ей было предъявлено уголовное обвинение в «подстрекательстве к нарушению санитарных ограничений», связанных с пандемией Covid-19 при организации демонстраций. Она бежала из страны, как и пресс-секретарь Навального Кира Ярмыш, бывший депутат Госдумы Дмитрий Гудков и многие другие российские политические активисты.

Режим Путина также подавил независимые СМИ. Атакуя свободу в Интернете, режим заблокировал десятки веб-сайтов, в том числе сайты Навального и правозащитной ассоциации Team 29, русскоязычную страницу Чешского радио и правозащитный проект Gulagu.net. В июле 2021 года группа журналистских расследований «Проект» была объявлена ​​«нежелательной» организацией и закрыт; ее главный редактор Роман Баданин бежал из страны. Через месяц Министерство юстиции добавило новостной телеканал «Дождь» в список своих иностранных агентов. Кремль также запретил пять европейских организаций (Свобода информационного общества, Фонд Ходорковского, Оксфордский фонд России, Фонд «Будущее России» и «Европейский выбор») и прекратил сотрудничество Санкт-Петербургского государственного университета с Бард-колледжем Нью-Йорка. В преддверии парламентских выборов в сентябре 2021 года российские репрессии усилились по размаху и размаху, напоминая «догорбачёвские» советские времена.

Повторится ли переход от автократии к демократии?

Брежневский «застой» является предостережением для тех, кто надеется, что нынешнее недомогание и растущее разочарование в российском обществе кристаллизуются и приведут к смене режима. При Брежневе ведь это не случилось. Только смена руководства на самом верху вызвала реформы, которые затем позволили социальным и политическим силам в Советском Союзе объединиться и настаивать на изменениях. Путин настроен авторитарно. Он увеличил долю экономики, находящейся в собственности или под контролем государства, так что миллионы государственных служащих полагаются на него в получении заработной платы. Он вложил значительные средства в модернизацию и расширение государственных институтов принудительного наблюдения. И он усовершенствовал и пропагандировал идеологию, основанную на нелиберальных, антизападных, ортодоксальных ценностях, которая привлекает широкую аудиторию. Мы никогда не узнаем, сможет ли Путин снова победить на свободных и справедливых выборах, потому что таких выборов никогда не будет, пока он остается у власти. Успешная революция против диктатуры Путина кажется маловероятной.

Однако то, что произойдет с самодержавием в России после Путина не предопределено. Нынешний режим глубоко привязан лично к Путину. Поразительно, но Путину не удалось создать эффективную политическую партию. В настоящее время правящая «Единая Россия» мало похожа на КПСС или Коммунистическую партию Китая. Руководители «силовых» министерств будут пытаться поддерживать путинизм после Путина. Но не следует переоценивать их возможности, поскольку Путин не поддерживает власть только посредством репрессий, а репрессии – это всё, что умеют эти министерства.

Российская экономическая элита разделена. Обогащенные правлением Путина хотят, чтобы он остался в Кремле. Те, кто нажил состояние до Путина, а также те, кто в реальном частном секторе разбогатели, осторожно обходя его режим, не испытывают большого энтузиазма по поводу нынешнего политического строя. Компании, зависящие от международных рынков и капитала для расширения, особенно нетерпеливы в связи с нынешней изоляцией России и западными санкциями, проистекающими из агрессивной внешней политики Путина. Удивительно, но новые политические движения, предлагающие альтернативное будущее, пережили поистине коварные годы позднего Путина, продемонстрировав привлекательность своих идей, стойкость своих убеждений и силу своих политических, организационных и медийных навыков. Есть причина, по которой Навальный сегодня сидит в тюрьме – Путин его боится. Те, кто наделены полномочиями или обогащены Путиным, будут бояться Навального и ему подобных еще больше в мире без Путина.

Как долго Россия будет противостоять многовековой тенденции модернизации, способствующей демократизации? На большей части Европы предыдущие волны демократических неудач посеяли семена для последующего успеха. Россия – европейская страна. Даже культурное притяжение присоединения - или, точнее, возвращения – в Европу может способствовать демократическим изменениям в долгосрочной перспективе, если нелиберальные популистские движения на континенте не подорвут демократию в краткосрочной перспективе.

Если одни россияне в прошлом принимали решения, порождающие автократию, другие в будущем могут сделать выбор, порождающий демократию. Это было раньше и может произойти снова. Кроме того, определенные структурные факторы, такие как уровень образования, ВВП на душу населения, появление среднего класса, не зависящего от государства, или даже урбанизация, могут оказать давление на режим в будущем.

Однако теории модернизации плохо предсказывают ситуацию. Различные теории предоставляют мало возможностей для прогнозирования конкретных моментов смены режима, поскольку случай, удача, ошибки или неожиданные экзогенные потрясения (такие как экономический кризис, война или смерть лидера) всегда играют важную роль в этих моделях. Как структурные, так и ведомственные теоретические традиции проливают лишь слабый свет на стабильность нынешнего режима или рекомендации относительно будущих изменений.

Но что является более радикальным предсказанием – что путинизм переживет еще два десятилетия или что его заменит новая система, возможно, демократическая? Первое кажется гораздо более маловероятным, чем второе.

Подписывайтесь на наш Telegram-канал, чтобы не пропустить важные новости. За новостями в режиме онлайн прямо в мессенджере следите в нашем Telegram-канале Информатор Live. Подписаться на канал в Viber можно здесь.